«Тогда мы были молодые», - так говорил мой отец Пётр Иванович Свиридов, участник и инвалид Великой Отечественной войны, о предвоенных и военных годах. Да, им с матерью моей Полиной Филипповной Свиридовой (в девичестве Мелиховой) к началу Второй мировой войны не было и 25-ти.
Отец не много рассказывал о войне, вернее очень мало, и понимать это мы, его дети (из выживших 4 сына и 1 дочь) стали много позднее, чуть повзрослев и став очевидцами его поездок в областной центр (город Сталинград, затем ставший Волгоградом) для получения 1 раз в 2 года нового протеза ноги. В поезде, подъезжая к Волгограду, включали по путевому радио песню со словами: «На Мамаевом кургане тишина, тишина. За Мамаевым курганом тишина, тишина. В том кургане похоронена война, в мирный берег тихо плещется волна». Под эту песню отец замолкал, но по его лицу в это время двумя обильными ручьями текли слёзы, самопроизвольно и неудержимо.Сейчас, вспоминая одну из таких совместных поездок в Волгоград, и я тоже не могу сдержать слёз за отца, нашего семейного Героя, отца 7 детей. К большому сожалению первые 2 сына (двойняшки Пётр и Лев) были рождены в не совсем сытном 1939 году, да и беременность первая и сразу двумя мальчиками проходила тяжело. Умерли первенцы-двойняшки в младенчестве также вместе, как и родились.
Из выживших же детей старший Алексей родился 1 июля 1941 г. (тогда уже шёл войны 10 день. Остальные дети родились в послевоенное время: в 1946 – Александр, 1951 – Надежда, 1954 – Николай и в 1956 – я, Василий.
Как отец «потерял» ногу? Мне, честно, очень не нравится это слово «потерял» в данном случае это как-то неправильно. Он её лишился в силу непреодолимых обстоятельств. А именно так: в охранении железной дороги осенью 1942 года, когда немцы были на подступах к Сталинграду и в ходе Сталинградской битвы, во время очередного ночного дозора при одном из множества налётов немецких бомбардировщиков. И хорошо, что в дозор выходили по 2 человека, иначе отец мог погибнуть в ту ночь от потери крови. При бомбёжке железнодорожного пути осколками бомб был ранен мой отец, причём в обе ноги. И только благодаря напарнику он был отнесен в безопасное место и затем доставлен в полевой госпиталь. Одну ногу удалось спасти, но другую, чтобы спасти жизнь, стало необходимо ампутировать.
В госпитале не хватало дров для отопления и печку топили ампутированными конечностями - руками и ногами пациентов. Также не хватало обезболивающих средств и зачастую конечности отпиливали пилой-ножовкой без обезболивания, так и было сделано моему отцу ради спасения ему жизни. В домашнем архиве помню фото его в госпитале в постели и уже без ноги, но со временем оно полностью выцвело.
Страшно даже сейчас вспоминать жуткие ситуации, когда отец вечером, отстегнув протез, сидит на кровати и вдруг вскакивает и падает, потому, что по нервным окончаниям ощутил, как бы 2 ноги и встал, но нога-то 1, и падение. После такого долго он курил махорку-самокрутку. Часто он говорил, что чувствует вторую ногу, чувствует ступню, и даже чувствует боль в ноге которой нет, - это называется фантомные боли.
Он говорил, что очень хочет всё забыть, но … это оказывается невозможно.
Правительство СССР очень внимательно относилось к ветеранам Великой Отечественной войны и проявляло о них всевозможную заботу. Так, помимо бесплатных протезов, в 70-х годах к юбилею Победы отцу бесплатно был предоставлен легковой автомобиль Запорожец ЗАЗ-968 с ручным управлением, 2-х цилиндровым V-образным двигателем воздушного охлаждения, по-моему, мощностью 30 л.с. А через 7 лет от был обменен на новую модель уже большей мощности 40 л.с. И какое было качество! Все 7 лет двигатель работал «как часы», даже сдавать автомобиль на обмен было жаль. Обслуживание требовало только следить за уровнем масла и заправлять бензин. А новый Запорожец по законам того советского времени после смерти отца оставался в собственности семьи ветерана.
Вместе с этим, нельзя не отметить тот факт, что практически через год и ежегодно отец получал бесплатные санаторные путёвки, по которым он побывал на Чёрном море во многих городах Краснодарского края и Крыма, где не только отдыхал, но и проходил бесплатное лечение.
Советское правительство ценило не только участников войны, но и тружеников тыла, каковой была моя мать. Начало трудовой деятельности было у неё в колхозе с юных лет на обработке полей, прополке посевов, уборках урожая. В годы войны ей было доверено приготовление обедов в колхозной столовой и тогда она называлась «кашеваркой». Конечно же готовила она не только каши, но и супы, котлеты, блины, компоты и т.д. и т.п.
Работая без декретных отпусков, уже после окончания войны она родила ещё 3-х сыновей и 1 дочь. С рождением последнего ребёнка ей была вручена как многодетной «Медаль материнства», о которой она говорила, что это и моя медаль, т.к. моя заслуга в том, что я и был последним ребёнком, рожденным ею в 43-летнем возрасте. И по медицинским меркам я не 5-й ребёнок, а 7-й из всех рожденных.
Матери, как многодетной, сельсовет выделял лимитированные в послевоенное время ткани и продукты для пошива одежды и пропитания детей.
Обоим родителям в годы юбилеев Великой Победы вручались правительственные награды: отцу как участнику войны и матери как труженице тыла.
В июле 1985 г. отец умер. И я написал нижеследующие стихотворения: «Памяти отца» и «Не хочу я быть поэтом».
Вот такими были мои героические родители: «Герои войны и труда».
В ходе акций «Бессмертный полк» мы с сестрой Надеждой и наши дети, и племянники Сергей, Григорий, Лиза, Таня, Ира выходим в колонны «Бессмертного полка» с одной совместной свадебной фотографией Свиридова Петра Ивановича с Полиной Филипповной.
 |
| Родители в молодые годы |
 |
| Награды родителей |
«Памяти отца»
Не верил я глазам вчера,-
Телеграмма: Смерть отца.
Гриф на ней был «Срочная»,
Лишь она – досрочная.
Долго жил бы мой отец
Если б не было войны.
Ранен был тогда юнец,
Пришел с Победой, без ноги.
Потом работал инвалид,
Растил сынов и дочь.
Не без помощи молитв
Только мать могла помочь.
Много сделала она,
Потому что завсегда
С малых лет трудясь в селе,
Закалку приняла вполне.
Во дворе держа коней,
Был объездчиком полей,
На мельнице работая,
Отец зерно дробил.
Та работа потная,
Да плюс, глотая пыль.
Потом он был завскладом,
Завскладом ГСМ.
В делах всё было ладно,
Но стал больным совсем.
Правительство ценило
Участника войны.
Немного орденов, медалей было,
Но ведь они не всем нужны.
Медаль на грудь за раны в теле
Потом вручали, лишь спустя.
На деле шли в Победу веря,
В спасенье Родины, и жизни не щадя.
Свершил отец одно геройство,
Живым к жене и сыну возвратясь,
Потом ещё три сына, дочка,
С верой в жизнь и бедность не боясь.
Взамен себе, – четыре сына –
Защитника страны.
Чтоб мы отца достойны были,
Мы сыновей иметь должны.
Телеграмму ту прочтя,
Я всё думал про отца.
Долго потом ехали в купе,-
Кто куда, а я, отец, к тебе.
Фотографировал тебя живым,
А теперь, в последний раз, таким.
(22 июля 1985 г. в поезде Москва-Волгоград)
«Не хочу я быть поэтом»
Впервые выступил я пред народом
С прочтеньем авторским стиха
В родной деревне перед гробом
Дорогого нам отца.
Я сказал, что знал: всю правду,
Только в сдержанных тонах.
Плакали почти все бабы,
У мужчин слеза в глазах.
Голос мой обычно тихий,
Так звучал,- был слышен вдох,
Чётко каждо слово слышал
Даже кто немного глох.
Не хочу я быть поэтом,
Только сердце вновь и вновь
Возвращается к «куплетам»,-
Не сдержать младую кровь.
В досаде я не знаю, как…
По-русски, не коверкая сказать?
Иль как отец любил употреблять:
«Ах, чтоб твою в креста-бога-душу-мать!»
(24 июля 1985 г. в поезде Волгоград-Москва)