Пётр Никитович Аверкин родился 12 июля 1927 года в деревне Слобода Тульской области. Его жизнь, как горсть родной земли, была пропитана горечью войны, но даже сквозь эту горечь пробивались ростки надежды, любви и непоколебимой воли к жизни.
В тот страшный день, когда в их избу ворвался немец с винтовкой, бабушка Татьяна Аверкина (мать Петра) успела спрятать сына под ворохом одеял на кровати. Но солдат, рыча и отталкивая родителей, сдёрнул покрывала и, ткнув дулом в грудь худенького парнишку, увёл его. Петю затолкали в колонну пленных — таких же испуганных, грязных, с глазами, полными ужаса. Из всей семьи только его сестру, тётю Марусю, отправили в Германию, а отец оказался в фашистском лагере.
Плен стал для него адом на земле. Голод, побои, каторжный труд... Но даже там, среди отчаяния и смерти, папа не сломался. Однажды ночью, когда охранники ослабили бдительность, группа узников решилась на побег. Среди них был и Пётр. Они бросились в поле, где стеной стояла высокая рожь — единственное укрытие. Немцы, обнаружив пропажу, открыли стрельбу, а потом в ярости подожгли поле. Пламя, словно зверь, гнало беглецов к опушке леса, обжигая спины и ноги, но они мчались, задыхаясь от дыма, сквозь треск горящих стеблей. Лес — родной, знакомый с детства — стал их спасением. Фашисты побоялись преследовать пленников в чаще, где за каждым кустом могли прятаться партизаны или местные охотники.
Этот побег, как он потом рассказывал своим дочерям — Раисе, Зинаиде и Любови, — стал для него вторым рождением. Он вернулся в деревню, где его ждали исхудавшая от горя мать и чудом уцелевший отец. Война оставила в его душе неизлечимый шрам, но он никогда не позволял себе озлобиться. «Жизнь — она как эта земля, — говорил он, сжимая в ладонях комок глины. — Сколько её ни топчи, а она всё равно прорастёт травой».
После войны Пётр Никитович встретил нашу маму, Марию Ивановну Семёнову, из семьи донецких шахтёров. Они поженились в Донецке — городе, где угольная пыль смешивалась с мечтами о мирном будущем. В 1950-х годах у них родились три дочери: Раиса, Зинаида и Любовь. Он работал на шахте, как и многие в тех краях. Его руки, загрубевшие от тяжёлого труда, всегда были тёплыми, когда он обнимал дочерей, гладил их по волосам и шептал: «Вы у меня — как эти берёзы. Крепкие, светлые. Вас никакой ветер не сломает».
Он редко говорил о войне. Но иногда, сидя на крыльце и глядя на закат, он надолго замолкал, и в его глазах мелькали тени прошлого: горящее поле, крики охранников, бегство сквозь пламя... Мы, его дочери, чувствовали, что за его скупыми фразами — «Ну что там вспоминать, девоньки...» — скрывается целая пропасть боли. Но он никогда не сдавался. Учил нас читать, водил в лес за грибами, мастерил деревянные игрушки, а по праздникам пел народные песни — тихо, надтреснутым голосом, но так, что у Марии на глаза наворачивались слёзы.
Пётр Никитович ушёл слишком рано — 17 июня 1974 года, не дожив даже до 47 лет. Его похоронили в деревне Кузьменки Арсеньевского района Тульской области. Его захоронили рядом с родителями мужа Семернина Михаила Михайловича (сестры Семерниной (Аверкиной) Зинаиды). Там, где шумят берёзы, которые он так любил, и где, по его словам, «даже воздух пахнет детством».
Мы, его дочери — Раиса, Зинаида и Любовь — храним память о нём не только в старых фотографиях или пожелтевших письмах. Мы помним его улыбку — чуть застенчивую, словно он всё ещё был тем мальчишкой, прячущимся под одеялом от фашиста. Помним его волю к жизни — ту, что помогла ему вырваться из плена и не сломаться. И помним его любовь — к жене, дочерям, к земле, которая дважды дала ему шанс: первый раз — при рождении, второй — через огненное поле к свободе.
Спасибо тебе, наш родной человек. Ты остался для нас примером того, как даже в самые тяжёлые времена можно оставаться человеком — с открытым сердцем и верой в добро.
С любовью и благодарностью, твои дочери — Раиса, Зинаида и Любовь Аверкины.
P.S. Эта история записана с их слов, чтобы память о нём жила в наших детях и внуках. Чтобы они знали: война — это не параграф в учебнике, а живые судьбы, слёзы матерей и тихий подвиг таких людей, как Пётр Аверкин, который просто хотел жить, любить и растить своих девочек под мирным небом.
 |
Аверкины |
 |
На фото семья Аверкиных Петра Никитовича и Марии Ивановны |
 |
Аверкин Петр Никитович (слева) |
 |
Семья: Аверкина Петра Никитовича и Марии Ивановны Семья: Панов Александр Александрович, Раиса Петровна (Аверкина) Семья: Семернин Михаил Михайлович, Зинаида Петровна (Аверкина) Семья: Обыденков Николай Егорович, Любовь Петровна (Аверкина) Фото 1988 год, г. Щёкино, Тульская обл. |
Мария Ивановна Семёнова (в замужестве Аверкина) родилась 9 октября 1925 года в деревне Лелюхино Арсеньевского района Тульской области. Её детство прошло в простой рабочей семье: отец Иван, мать Александра, два брата, две сестры — шумный, дружный дом, где каждый знал цену труду и хлебу. Но мирное небо над их деревней раскололось в 1941 году, когда началась Великая Отечественная война.
Немцы рвались к Москве, и фронт приближался всё ближе. Советские войска отступали, и однажды в их деревню Красноселье (куда семья переехала из Лелюхино) пришли разведчики. Дом Семёновых стоял на краю деревни, и солдаты зашли предупредить: «Уходите! Наши отступают, немцы будут здесь через несколько часов». Родители, Александра Фёдоровна и Фёдор, предложили бойцам поесть, но те торопились — нужно было обойти все дома.
Мама, которой тогда было шестнадцать, убиралась во дворе, когда услышала стук в дверь. Она подумала, что это брат Вася балуется, и пригрозила: «Вот я тебе сейчас задам! Хозяйство стоит, а он носится!» Но, открыв дверь, замерла: на пороге стояли немецкие солдаты в серых мундирах, с холодными, как лёд, глазами. Она вбежала в дом, где мать как раз доставала из печи свежеиспечённый хлеб — румяный, душистый, пахнущий домом и миром, которого так не хватало в те дни.
Немцы вошли следом и стали просить: «Матка, хлеб, яйца, молоко». Со всей деревни сбежались дети — посмотреть на «фрицев», как их тогда называли. Бабушка Александра, сжав сердце, протянула немцам каравай. Один из солдат, молодой парень с усталым лицом, вдруг отломил половину хлеба и вернул ей со словами: «Для твоих киндеров». Видимо, он подумал, что в доме живёт большая семья — столько детей толпилось вокруг. Немцы ушли, а хлеб, разделённый врагом и всё же оставленный детям, стал для нашей семьи символом того, что даже на войне есть место милосердию — пусть крошечному, но важному.
После войны Мария Ивановна встретила свою судьбу — Петра Никитовича Аверкина, нашего папу, о котором мы уже рассказывали. Они поженились и переехали в Донецк — шахтёрский город, где угольная пыль въедалась в кожу, но где они построили свой мир, полный любви. Там родились их три дочери: Раиса, Зинаида и Любовь. Мария Ивановна работала наравне с мужчинами, растила детей, а по вечерам, когда шахтёрские посёлки погружались в тишину, рассказывала нам, внукам, о своём детстве, о войне, о том, как важно беречь хлеб и помнить добро — даже если оно пришло от врага.
Она была женщиной с железным характером и нежным сердцем. Никогда не жаловалась, даже когда жизнь била её — то болезнями, то тяготами послевоенных лет. «Слезами горю не поможешь, — говорила она, вытирая фартуком руки после стирки. — Надо жить, работать и детей поднимать. А слёзы... Пусть реки плачут, когда разливаются».
Мария Ивановна ушла от нас 25 октября 2004 года, не дожив двух недель до своего 79-летия. Её похоронили на Озерском кладбище в Московской области — там, где она провела последние годы, окружённая заботой дочерей и внуков. До последнего дня она оставалась опорой семьи — учила нас печь пироги по её рецепту («Тесто должно дышать, как живое!»), вязать носки внукам и никогда не сдаваться.
Мы, её дети и внуки, помним её улыбку — тёплую, как тот хлеб, который она делила с немцами в оккупированной деревне. Помним её силу — она вырастила трёх дочерей в шахтёрском городе, где жизнь была не сахар. И помним её мудрость — она всегда говорила: «Война — это не только танки и пули. Война — это когда люди забывают, что они люди. И наша задача — помнить об этом и не дать забыть другим».
Спасибо тебе! Ты научила нас главному: жить с открытым сердцем, даже если мир вокруг рушится. И любить — просто так, без условий, как ты любила нас.
С любовью и благодарностью, твои дочери — Раиса, Зинаида, Любовь.
P.S. Мы написали данные воспоминания, чтобы наши дети и внуки знали: война — это не абстрактное зло, а конкретные судьбы, как у Марии Ивановны, которая в 16 лет встретила врага на пороге своего дома, но не разучилась верить в людей.
Московская область, город Озеры
Панова (Аверкина) Раиса Петровна
Семернина (Аверкина) Зинаида Петровна
Обыденкова (Аверкина) Любовь Петровна,
27.03.2025 год